А вы смотрите "Угрюм-реку"?

В пресс-релизах Первый канал честно предупреждает: да, это экранизация (и подчеркивает: «первая полная»), но не дословное прочтение романа Вячеслава Шишкова. На презентации сериала для прессы глава канала и сопродюсер «Угрюм-реки» Константин Эрнст напомнил, что роман этот — не из категории великих, но именно такие-же подходят для великих фильмов: первоисточник не канонизирован как, скажем, «Война и мир»», и не давит на авторов своим авторитетом. А режиссер Юрий Мороз уточнил, что именно было сделано: усилены мелодраматическая и мистическая линии, а также в корне изменена мотивация главного героя Прохора Громова, чтобы она была понятна современному массовому зрителю.

Прохор уже не тот

9 марта канал выпустил в эфир первые две серии из шестнадцати, что позволяет сделать первые выводы. И главный из них такой: в сериале мы видим совершенно другого Прохора Громова, нежели он представлен в тексте.

В сериале мы видим совершенно другого Прохора Громова, нежели он представлен в тексте. 

В книге. У Вячеслава Шишкова Прошка в начале романа — юноша, еще только превращающийся в мужчину: на момент начала путешествия по Угрюм-реке ему всего 18. «Прохор еще не знал женщин, но чувство созревающего мужества частенько беспокоило его», — деликатно пишет Шишков, описывая героя в момент знакомства с Таней — раскрепощенной девушкой в деревне, где путешественники сделали первую остановку. Прохор немедленно влюбляется, рисует Таню по памяти, ни о каком сексе нет и речи. Никакую Анфису он не вспоминает: по тексту на тот момент у него с ней еще нет никаких отношений. Этот Громов-младший еще довольно робок: он уважает отца, с удовольствием трудится по хозяйству и в путешествие отправляется с радостью, отец ведь наказал — конфликта с ним еще нет. Он любопытен: узнав про место захоронения шаманки Синильги, он идет его рассмотреть, но с ужасом бежит прочь, когда что-то его вспугнуло.

Шишковский Прохор в начале романа полон смутных надежд и чаяний, сердце его открыто, чтобы впустить целый мир. Да, ему хочется золота, но ровно так же, как хочется любви. В этом и весь смысл: дальнейшее развитие сюжета показывает, как этот юноша, одаренный талантом промышленника и бизнесмена, превращается в алчного зверя, который губит все вокруг, а в конце концов и себя самого. О том, что с ним может случиться в дальнейшем, говорит, пожалуй, только тот факт, что Прохор бросил гимназию, опасаясь полиции — из удали молодецкой пырнув человека перочинным ножиком в драке. После инцидента он чуть не плачет и бежит за утешением к Ибрагиму.

В сериале Прохор вполне заматеревший и отнюдь не 18-летний мужик. 

В новой экранизации. Что же мы видим в сериале? Прохор — вполне заматеревший и отнюдь не 18-летний мужик; он куролесит с девками по амбарам, дерзит отцу, сбегает в город, потому что в деревне ему тошно, где тоже пускает в ход ножик и случайно знакомится с Анфисой. Петр его отправляет исследовать тайгу, не желая конкурировать за Анфису: острая фаза конфликта отца и сына налицо. Этот Прохор уже полон злой энергии, никакой Синильги он не боится, а хочет ее силы и кричит со скалы: «Расступись, тайга! Прохор Громов пришел!». Конечно, в книге герой тоже станет как раз таким, но сильно позже.

В сериале Прохор уже полон злой энергии, никакой Синильги он не боится, а хочет ее силы. 

И вот теперь, конечно, загадка, как Прохор в сериале будет развиваться дальше, если одна из главных идей романа из повествования зачищена. А ведь зачищена и другая: идея классовой борьбы, революционного начала — как божественной альтернативы всей это громовщины; далеко ли все это уедет только на мелодраматизме и мистике, не будет ли вульгаризирована история в целом. И не останется ли без ответа вопрос: зачем нам это смотреть сегодня? Ведь хороша та историческая драма, которая вторым, самым важным слоем — про сегодняшний день.

Обнаружились в первых сериях и несколько нюансов. Например, в одном эпизоде на дворе день, но в лесу уже ночь. 

Обнаружились в первых сериях и несколько нюансов — достаточно мелких, но вряд ли уместных в проекте, над которым работали целых семь лет и который теперь претендует на титул небывалого телесобытия. Вот одно из них: умирает старик Громов, его сын Петр Громов поспешает выкапывать награбленное — натягивает сапоги. В избе светло, но отчего-то горит керосинка. Петр выходит из избы — и точно, на дворе день, но в лесу уже ночь, и он копает при свете керосинки. Клад был закопан недалеко от дома — стемнеть бы не успело. А если и успело, то какого черта Петр возвращается домой с заветным сундуком опять при свете дня?

В самой сцене в лесу обескураживает встреча с диким зверем, которой нет в книге. К копающему Петру подходит волк, но Громов не только не боится его и даже не берется за ружье, а прогоняет его одним только свирепым взглядом: зверь поджимает хвост и убегает. Смысловое наполнение мизансцены понятно: Петр Громов и сам уже не вполне человек — звереет на глазах, но… почему это выглядит так анекдотически и пародийно?

Таня у Юрия Мороза тоже другая: она еще более раскрепощена и, впервые увидев плывущих на лодке троих незнакомых мужчин, подплывает к ним и хватается за бортик, с ходу пытаясь соблазнить Прохора. Окей, кто знает, насколько сибирячки были в то время раскрепощены на самом деле, но в задействованном антураже логичным продолжением сцены был бы, простите, задорное квадро под елками, а иначе экспрессия героини пошла впустую. А если то была гомеровская аллюзия на путешествие Одиссея и встреченных им сирен, то она, увы, вылилась еще в один анекдот.

Сцена празднования именин Марии Кирилловны, где отец и сын Громовы впервые начинают открыто конкурировать за Анфису, удивляет скромностью: что-то там стоит на столе там-сям, и только. А Шишков живописует именины несколько страниц кряду, детально называя блюда; само торжество проходило сначала в гостиной, а потом в столовой, куда гостей пригласили уже обожравшимися — так, что некоторые выходили, чтобы вызвать рвоту и вновь взяться за яства.

Картина мира обнаглевшего купца, вдруг разбогатевшего и потерявшего остатки совести, этот его пир с претензией на размах как у древнеримского императора, пир как начало конца — все это в сериале померкло. Вячеслава Шишкова и впрямь не втиснуть между Толстым и Достоевским, но его текст предельно драматургичный, насыщенный — чего пока не скажешь о сериале.

«Не река, а речка, камнем перебросишь», — как-то так разочарованно замечают Прохор и пока не преданный им Ибрагим, добравшись до Угрюм-реки, а им отвечают: мол, это она тут такая, а вот дальше она еще себя покажет. Впереди еще большая часть серий, а значит, пока есть шанс, чтобы и сериал станет чем-то большим, чем очередная, дорогая, но заурядная мелодрама с элементами мистики.

На снимках: вверху — в роли Анфисы звезда советского кино Людмила Чурсина; внизу — в новой версии снята актриса Юлия Пересильд.